Когда я ещё находилась в больнице, мне на мобильный телефон сообщили, что наши девушки из АКМ попали в 27 отделение милиции за какие-то листовки. Это было в пятницу 27 июля в 18.00. Я подумала  - "Ну вот, опять началось, как в 2003 году". В субботу, когда я вернулась домой, мне позвонил один из представителей оргкомитета Второго Российского социального форума и сказал, что должна приехать немецкая журналистка, корреспондент Дойчландрадио Изабеллла Колар. Он попросил меня встретиться с ней и рассказать об операции "Антиэкстремист", которая проводилась ранее нашей доблестной милицией. В понедельник 10 июля менты начали операцию по закрытию наиболее активных членов Питерской оппозиции, чтобы не допустить их к участию в контрсаммите. Первыми, очевидно, были наши АКМовские девушки, которым путинский судья присудил по 10 суток по определению ментов. Затем стали осаждать дом, в котором живет Владимир Соловейчик - один из членов оргкомитета Второго Российского социального форума.  Мой дом находится рядом с домом Владимира. По телефону он попросил меня подойти к его подъезду и посмотреть, что там творится. В это время уже подъехала бригада НТВ, которая расположилась в кустах и снимала морского офицера с группой ментов, которые стучали в металлическую дверь. Они вызывали 42летнего Владимира Соловейчика на военные сборы. Я зашла в парикмахерскую, расположенную в этом доме. Девушки-мастера разрешили мне позвонить по телефону. Позвонив Владимиру домой, я рассказала ему всё, что творится возле его подъезда. В эту же парикмахерскую зашел главный из ментов и тоже попросил разрешения воспользоваться телефоном. Он связался со своим начальством и доложил, что операция идёт безуспешно - в квартиру не проникнуть, Соловейчика не взять. Затем все покинули поле боя. После этого Владимир вынужден был покинуть дом, оставив больную мать, попросил меня позаботиться о ней и скрылся из дома до окончания сам-мента.

             Во второй половине дня в понедельник я встретилась с известным городским оппозиционером Михаилом Дружининским на выставке "Постсоветская демократия. Пятнадцать лет пародии".Михал Дружининский проявлял большую заботу о девушках, мы закупили с ним предметы первой необходимости для передачи им, он пообещал отнести все это в изолятор, где они сидели. Затем я позвонила Максиму Малышеву на работу и предупредила его, чтобы он был осторожен при возвращении домой - около дома его могут ожидать любые неожиданности. Он ответил, что дома будет поздно, поскольку в 17 часов на его мобильный телефон позвонила якобы немецкая журналистка, которая назвалась Карен и даже говорила корявым голосом. С этой Карен они договорились встретиться у памятника Ленину возле Финляндского вокзала в 20.30. Я изъявила желание тоже придти на эту встречу. В назначенное место я пришла за полчаса до встречи, никаких женщин и девушек все это время у памятника не было, зато тусовался какой-то парень лет 20-22, гопницкого вида - стоял босиком, держа свои драные сандалии в руках. На всей левой руке большая наколка, как у уголовника. В 20.35 я позвонила Максиму, спросила, где он. В это время он ехал в троллейбусе к месту встречи, стал интересоваться журналисткой, очень удивился, что ее нет, так как в 20.33 она звонила ему на мобильник и сказала, что находится на месте. Около 21.00 Максим подошел к памятнику. Мы уже собирались уходить, когда к Максиму подошел тот самый гопник и сказал, что журналистка перенесла встречу в начало улицы Комсомола. Начало улицы Комсомола - тихое место, в вечернее время безлюдное, рядом с тюрьмой "Кресты". Нам показалось это подозрительным. Мы спросили гопника, почему она сама не позвонила Максиму, на что он пожал плечами, и сказал, что ничего не знает. Так как это было по пути к нашему дому, мы решили пройти посмотреть, что за журналистка нас ждет и на углу улиц Комсомола и Арсенальной сесть на трамвай. Подходя к назначенному месту с другой стороны улицы мы увидели ожидающего нас "быка" - бритоголового, черноволосого, смуглого, глаза навыкате, высокого, плотного спортивного телосложения, похожего на кавказца. Рядом с ним стояла стеклянная бутылка с остатками пива, то есть вместо журналистки оказался "бык" - оперативный сотрудник одной из спецслужб. Не подав вида, что мы всё поняли, прошли мимо. "Бык" догнал нас на перекрестке, не выпуская бутылку из рук. Подойдя к нам, спросил: "Ты Максим?". Максим ответил: "Нет." Он ещё раз переспросил: "Максим Малышев?"  Мы оба: "Нет." и быстро пошли на Кондратьевский проспект, где сели в 28 автобус. Решив не идти домой, проехали мимо своего дома и вышли около дома родственников. Было около 22 часов. В Ленинграде в это время ещё светло. Подошли к нужному подъезду, стали набирать код. Справа из кустов прыжками выбежал тот самый черножопый "бык". Мгновенно сбил нас с ног, меня пнул ногами в туловище и стал избивать приемами карате сопротивляющегося Максима. Я хотела схватить "быка" за ухо, но не могла встать - мне скоро уже будет 60. НА поднятый шум стали сбегаться люди, по возрасту старше меня. В это время подъехала черная "девятка" с тонированными стеклами, на ходу открылась дверь. Машина была набита такими же "быками". "Бык", избивавший нас, впрыгнул в машину и уехал. Номера никто не запомнил, запомнили лишь, что номерная табличка была белая, а не синяя. Поднявшись к родственникам, мы вызвали "Скорую помощь", которая доставила нас в травмпункт. У меня случился сердечный приступ от пережитого. В травмпункте нам оказали медицинскую помощь, у Максима, кроме множественных сильных синяков в области почек и ушибов локтей и коленей, оказались сломаны два левых нижних ребра. Утром на следующий день на мобильный телефон Максима позвонил неизвестный, и противным гундявым голосом с явно зажатым номом стал угрожать, что до конца недели Максим не доживёт. Я встревожилась, однако Максим сказал: "Так бывает всегда - сначала бьют, потом запугивают." В этот день мы подали заявления с просьбой возбудить уголовное дело в 22 отделение милиции.

             В этот же день, поздно вечером, к Максиму приехала настоящая журналистка - корреспондентка Дойчландрадио Изабелла Колар (Isabella Kolar Deutschlandradio Kultur). Она сообщила, что Михаил Дружининский за проведённый флэш-моб был задержан милицией. В задержании одного Михаила учавствовали пять (!) автобусов с ОМОНом. В этот же день суд определил ему наказание в 7 суток ареста, его отправили отбывать наказание в тот же изолятор на Захарьевской, 6, где уже находились задержанные девушки из АКМ. Сидя в постели, обложенный подушками, Максим дал интервью Изабелле Колар. В интервью он рассказал о действиях организации АКМ, об её идеологии, целях и задачах, структуре, о возрасте членов организации, Также сказал об его избиении его и других членов оппозиции, о том, что противодействие оппозиции во время сам-мента будет очень жестким. Ему задавали вопросы не только о последнем нападении, но и обо всех предыдущих - за прошедшие восемь месяцев это уже третье. Максим высказал ей предположение, что все эти нападения - звенья одной цепи, исходят со стороны власти, препятствующей его политической деятельности, каждый раз надеясь его запугать. Изабелла Колар задала вопрос: "Что бы вы сказали Бушу, если бы вам довелось с ним встретиться?" Максим ответил, что американская демократия имеет свои изъяны и недостатки, и модель этой демократии для России неприемлема, в тех странах, где пытаются насадить американскую демократию, начинаются кровавые конфликты, наступает беда, приходит горе и разорение.

              На следующий день, в среду 12 июля, одним из подразделений МВД по Северо-западу Максим был увезен за пределы города, на хутор возле финской границы, где он содержался под вооружённой охраной, которая ежедневно менялась. Так продолжалось до конца сам-мента. Домой он вернулся только в понедельник 17.00  около 24.00. Его мобильный оставался у меня, и каждый день тот же гадкий гундявый голос звонил с угрозами. Я сообщила об этом в милицию, где мне ответили, что все звонки были с телефонов-автоматов.

              Наконец наступила суббота 15 июня. Рано утром по радио я услышала объявление , что согласовано шествие КПРФ от БКЗ "Октябрьский" до Пионерской площади у ТЮЗа. Однако шествие должно было проходить только по тротуару, без знамён и скандирования лозунгов. Начало шествия в 11 часов. Это при том, что КПРФ подала заявку давно, но только за трое суток до митинга администрация города дала разрешение на митинг у ТЮЗа, а шествие даже по тротуару было разрешено только утром 15го. Я пришла к БКЗ на полчаса раньше установленного времени. На месте сбора собирались "быки" - сотрудники спецслужб, которые отличаются от нормальных людей своим неповторимым бандюжным видом и повадками. Народу собралось человек двести и на каждого из приходилось по три сотрудника различного возраста и пола. Со стороны 2й Советской улицы появилась группа молодёжи - АКМ, НБП и РКСМ(б). Первый секретарь Ленинградского обкома КПРФ товарищ Фёдоров, работающий помощником депутата ГосДумы от Единой России, по громкоговорителю объявил: "Идём тихо, не разворачивая знамёна." Тут же дедок, тусовавшийся с "быками", заорал: "Идём по проезжей части, не бойся, мы соберём тебе две тысячи на штраф!" "Быки" жестом направили милиционеров, те вывели его под руки. Молодые люди в полосатых рубашках, направляемые быками, шастали между оппозиционерами, слушая разговоры. Так называемая колонна тронулась по тротуару вдоль металлического забора детской больницы. Пропустив шедших впереди около двадцати бабушек, колонна ОМОНа перегородила путь молодёжи. ОМОНовский автобус перегородил Лиговский проспект по проезжей части. Перед бойцами ОМОНа развевались два флага АКМ. По всему Лиговскому проспекту до площади Восстания стояли и подъезжали новые машины милицейских служб. Из них выскакивали молодые люди, на ходу одевали куртки, натягивали капюшоны на голову, и через заграждения ОМОНа ныряли в возбуждённую толпу молодёжи. У двоих из них я заметила в руках железные прутья. Люди постарше из милицейских машин через рации и мобильные телефоны руководили этим действом, отдавая команды, кого бить, как бить, кого пропустить, кого повинтить сейчас, а кого потом. Часть молодёжи повинтили и запихнули в автобус. Остальную часть, в том числе Сергея Удальцова, повинтили на Невском проспекте. До ТЮЗа на Пионерской площади из молодёжи дошли немногие. Вдалеке, у Загородного проспекта в конце площади у самого театра была сооружена трибуна, возле которой было отгорожено место для митингующих. Туда пропускали через металлоискатель - в Санкт-Петербурге такое бывает нечасто. По периметру стояла милиция. ПО всей площади через каждые пять метров стояли "быки" группами от одного до трёх человек. "Бычье" начальство в количестве пяти человек, возглавляемое усатым, расположилось на газоне под деревом с правой стороны, отдавая приказы по мобильным телефонам. За металлической решеткой среди митингующих находились представители спецслужб разного возраста и пола. Начался скучный митинг, который открыл Фёдоров. За ним выступили Тюлькин и ещё два депутата от КПРФ. Все говорили о России как сырьевом придатке для Запада. Выступил молодой сподвижник Фёдорова Сёма Борзенко, потом СКМовец Кирилл Васильев. От АКМ нервно орал до дерготы Толя Молотов. "Быки" смеялись. Толя предложил блокировать 76 отделение милиции, куда доставили задержанного Удальцова. После окончания митинга многие пошли к этому вместе с Тюлькиным, но сам Толик не спешил к отделению, а остался с Ложкиной и ещё некоторыми приезжими АКМовцами дёргаться в танцах. По окончании митинга был задержан Илья Пономарёв, доставлен в отделение милиции. Оставшееся от всего этого впечатление - грандиозная провокация спецслужб. Только в понедельник вечером 17 июля напряжение в городе было снято.

                                                                                                                         Вера Николаевна